День третий Утро было хмурым и как всегда динамичным. После завтрака нас всех загнали в спальное помещение, стелим кровати и набиваем кантики. Сержант ходит рядом и если ему не нравится, просто скидывает постель на пол. Кантик, по его утверждению, должен быть острый как бритва!
- Жалко, что у меня нет с собой опасной бритвы, я бы вам показал для чего она предназначена, - думаю я, неистово отбивая кантики.
Многие, уже после армии, или вообще не служившие, считают что можно было бы притащить с собой нож, или заточку и тогда можно постоять за себя в любом месте. Но это не всегда возможно. Во-первых, кто тебе даст с собой нож пронести? В бане раздевают и шмонают досконально. Если начинать выёбываться, так уже там, прямо в бане. Отвезут на «губу», закроют в камеру и будешь все два года там сидеть, как арестант.
Случаи были, правда не с такими борзыми, а с «бегунками» Раз сбежит, поймают, второй, третий. И потом все два года живет на «губе». С ножом за поясом я ходил всю свою молодость, начиная лет с 14. Что поделаешь, район у нас такой. После 17 лет поумнел – стал ходить с пистолетом! Применять правда не приходилось, но само наличие оружия с собой успокаивает.
Но в бане проблем еще нет, а потом ножа уже нет. Все таки, не зря на сборном пункте чувак с складником бегал, ох не зря. Ему сержант, наверное информацию слил, куда нас посылают. Вот он и решил на месте остаться до лучшего времени.
Сделать заточку в карантине, просто негде и некогда, занята каждая минута.
Хотя мой друг «Горя», вор-рецидивист, еще на граданке, рассказывал мне, как они в зоне выходят из этого положения. Он например, затачивал зубную щетку на камушке и расческу пластиковую. Но для этого у зэка есть время, а у солдата нет!
Остаются только подручные предметы, но и старослужащие ими легко пользуются, даже еще легче, чем ты можешь подумать. Вчера например досталось не только мне. Одному Духу пробили голову молотком, за то, что он медленно подходил, когда его зовут. Просто кинули молотком и все. Иди на хуй в больничку зашивайся! Офицерам, сказали конечно, что упал, когда из столовой бежал. Все охотно верят. Пока сам не сознается, никто не узнает правды, а он не сознается. Потому что ему здесь еще 2 года служить. Если дембеля не замочат, так свои же заклюют. Борьба за выживание здесь делает людей жёсткими. Все поступки оцениваются с точки зрения - прав, не прав. По понятиям или нет. Может завтра из окна случайно выпасть так же.
Грузины
Дембеля здесь ебанутые на голову, большой процент тех, кто уже отсидел где-то. Все понятия воровские суда и притащили. Их даже зовут по зэковски – «Урки»! Офицеры их боятся. Говорят, недавно один лейтенант зашел на развод их выгнать, так его на хуй послали и выпнули из казармы. Следом из окон выкинули несколько тумбочек и кроватей. Подняли комендатуру по тревоге, да что они сделают против дембелей? Прибежал офицер, майор Крутой (фамилия изменена) и сломал одному челюсть, а второму два ребра. Боксер он, КМС по моему был. Волнения еще усилились, стали окна бить, буча поднялась. Тогда вызвали из города «смотрящего» за полком. Грузин по национальности, он служил срочником в нашем полку, но никогда там не находился. По слухам, он каждый месяц платит комполка бабки, за то, что бы не приходить в часть.
В части таких было человека три, четыре. Все грузины. Но их, почему-то, боялся, весь полк. Так вот, приехал этот грузин, поговорил с дембелями, по своему, вроде успокоились, даже извинились перед лейтенантом. С грузинами теми, я позже общался, когда уже был в своем подразделении. Нормальные ребята, ничего не боятся, кроме автоматов. Это у них в крови наверное, оружие уважать. Но это уже другая история и расскажу я ее позже.
Табуретка
До меня доходят плохие новости. Дембеля, которые вчера дали мне поддержку, сегодня уже уходят домой. Поддержка - это новое для меня слово, что-то вроде охранной грамоты. Если у тебя есть поддержка среди старослужащих, ты можешь рассчитывать на большие привилегии по службе. Тебя никто и никогда не тронет, иначе можешь иметь проблемы с семейкой. Тоже воровское понятие, такая ячейка общества, которая все делает вместе. Делят еду, деньги, защищают друг друга. Семейки образуются по национальному, территориальному, или просто по дружескому принципу. Деды живут вместе, Черпаки со своим призывом, Шнурки, со своим. Но когда народу много идет разделение на еще более мелкие фрагменты, вот это и есть семейка. Потому, что всего, на всех не хватает. Всего мало, а всех много.
После ужина меня зовет в бытовку сержант. – Подшиву постирай, погладь и пришей! –командным голосом заявляет он, кидая мне кусок белой ткани. - Инстинктивно ловлю, но тут же ложу на столик рядом.
– Я не буду подшивать, - отвечаю. – Зови чертей, пусть шьют тебе и стирают!
Сержант смотрит на меня волчьими глазками, - Ты чё, меня дрочишь, что ли? – Быстро взял подшиву!
- Я тебе еще раз говорю, шить, стирать, гладить для тебя я не буду!- все больше напрягаясь, отвечаю я.
Сзади послышался шорох и я краем глаза заметил еще одного упыря в форме. – Да ты парень борзый! - Поддержка твоя уехала, мы тебя теперь дрочить будем, как всех!
- Только меня проще убить чем заставить, - тихо огрызаюсь я.
– Фраза звучит, как-то по киношному, глупо, но мне совсем не смешно в этот момент.
Справа стоит утюг, - думаю смогу ли я схватить его если что? Сержант приподнимает табуретку и говорит: - Я тебе сейчас башку пробью, этой табуреткой!
Я продолжаю молча стоять, жду, что же будет дальше.
Мне все еще мало верится, что меня прямо здесь будут убивать. Табуретка быстро опускается на мою голову, - шутит, мелькает мысль. – Не будет же он бить живого человека по голове табуреткой? – Просто так!
Очнулся я уже на полу. Пол в клеточку, почему-то был возле моего лица. Непривычный ракурс. Вид сбоку.
- Как я здесь очутился? - Ах, да! - Табуретка. - А вот и она, лежит рядом на боку. Ощупываю лицо, вроде все цело, ногами не били. - А вот скула правая болит, вероятно, стукнулся, когда падал на плиточный пол.
Поднимаюсь медленно, что бы не упасть. Голова кружится. – Здорово он мне долбанул!
Самого нет уже. – Может, думал в отмашку пойду сразу? - Мне бы до кровати добрести. - Хотя нет, на кровати нельзя ни лежать, ни сидеть до отбоя. Пойду в туалет умоюсь, что ли. Все духи уже сидят на подшивке, каждый сам себе меняет небольшую полоску ткани на гимнастерке. Хотя головы, у всех наклонены вниз (не дай бог поймать прямой взгляд сержанта) чувстствую, как вся рота за мной наблюдает. У всех немой вопрос: - Ну как?
- Как в бане после угара. - Башка болит, во рту неприятный привкус металла и слабость. –Первый раз в жизни был в отключке после удара, похоже сотрясение еще. Все время тошнит. Но жить можно.
- Интересно как боксеры все время такие удары держат?
День четвертый
День начинается предсказуемо рано, в 6 утра подъём! Дежурный по роте за 10 минут до подъёма будит всех заместителей командиров взводов, в просторечье «замков». Я просыпаюсь тоже, лежу, жду подъема. Ночью, был какой-то шум. Мне было не до этого, голова гудит как с похмелья. После команды подъём, соскакиваем и бежим мыться. Прибегаем обратно, вся форма перепутана. Обычно форма (китель, штаны, ремень и шапка) лежат на табуретке, впереди кровати, сложенная строго определенным образом. Сверху лежит свернутый ремень и закрывает его шапка. Пока мы умывались, сержанты решили пошутить и смешали всю одежду в большую кучу прямо на взлетке. Она хоть и подписана вся, но найти быстро свою фамилию не получается. Звучит команда на построение, а у меня все еще чужой ремень и шапка. Одеваю все и решаю потом обменять при случае. На проверке смотрю, где стоит человек, чья фамилия написана у меня на ремне и шапке. Ремень у него гавно, я уже немного разбираюсь в этом. У меня ремень «красный» - это значит, что если его потереть, то верхний слой краски сойдет и обнажит красную кожу. Это считается очень круто, но носить такой ремень можно только дедушке. У того типа ремень дерматиновый, он на морозе лопается быстро. Поэтому нужно обменять обязательно. Сегодня узнал еще, что можно гладить не только китель и штаны. Гладят так же шапку, погоны и даже сапоги!
Из шапки делают подобие формовки, вставляют различные вкладыши, что бы шапка была как можно выше и ровнее, «уши» зашиваются и сама шапка разглаживается утюгом, через марлевую салфетку. Выглядит очень красиво, но абсолютно не рационально, на улицу в ней не выйдешь, а носить ее можно только старослужащим.
Погоны гладят для набивки их бумагой. Проглаживают через полиэтиленовый пакет слои бумаги и приклеивают их к погонам. Получается ровный прямой погон с белым кантиком. Чем толще кантик, тем круче.
Сапоги гладят специально испорченным для таких вещей утюгом. Есть колодки модельные, которые вставляют внутрь кирзача и гладят утюгом, постоянно намазывая кремом. Сапог становиться гладким, блестящим, как офицерский, да к тому же держит особую модельную форму. В каблук принято забивать дюбеля. Они дают звук при ходьбе и искры по плацу. Каблук после года службы, можно срезать наискосок. Это тоже считается крутым.
Сказки
В перерывах между сном и едой, учим устав. Скоро присяга. Сержанты притащили нам, кроме этого, "неформальный устав".
Вернее сказку, которую нужно выучить и рассказывать потом на ночь. С памятью у меня плохо, поэтому запомнил только несколько строк:
Масло съели, день прошел
Старшина домой ушел.
Дембель стал на день короче
Всем дедам спокойной ночи
Пусть приснится дом родной
Баба с пышною пиздой
Пива море; водки таз
Димки Язова указ.(и верховного указ прим. автора)
Увольнение в запас
Вспоминая этот милый стишок, нашел в Интернете более полную весию:
Однажды на лесной опушке
Соловей ебал кукушку
Чирик - пиздык, хуяк, Ку-ку
Скоро дембель старику
Масло съел и день начался
Старшина ебать примчался
Мясо съел, а день идет
Старшина сильней ебет
Рыбу съел и день прошел
Старшина домой ушел
Спи, старик, спокойной ночи
Дембель стал на день короче
Пусть приснится дом родной
Телка с пышною пиздой
Море пива, водки таз
Вовки Путина указ
Через горы, через лес
Мчится дембельский экспресс
Подмывайтесь, девушки,
На дембель едут дедушки
Разрешите доложить,
Сколько дембелю служить
(А потом отвечает, сколько осталось дембелю до приказа)
Все это проговаривалось конкретному дедушке, или всей ротой одновременно, как вечерняя молитва. Было смешно и страшно от неимоверной глупости происходящего.
Наша часть
Уже четвертый день службы, а я все еще не знаю, чем мы будем заниматься после карантина. Полк офигенно секретный. Никто ничего не говорит. На петлицах у нас общевойсковые шевроны. У офицеров - инженерные войска. У сержантов – автобат.
У одного прапорщика ракетные войска, у другого вообще, войска химзащиты!
Когда летели суда, сержант успокаивал нас, типа будете служить в автобате, (автомобильный батальон) - Служба – мёд! - Машина под жопой, куда хочешь туда едешь! – У кого прав нет, выучат!
По немногим слухам узнаю, что у нас, 37 Аэродромно-строительный полк. Чуть ли не единственный, в стране! Говорят, раньше, таких полка было два, но потом один расформировали. Начинаю гордиться. Будем строить, что-то секретное.
В голове другая мысль: – Да ну его, нахуй! - Как бы, отсюда съебаться!
Бежать здесь некуда. Кругом тундра. Единственная связь с Родиной – это аэропорт.
До ближайшего города километров 30 по тундре. Или по дороге. Или по железной дороге.
Уже после армии узнаю, что железная дорога тоже секретная. Не связанная ни с чем и ни с кем. Ведущая в никуда! Города здесь строили зэки. Для них, созданы все условия, против побега. В 1937 году здесь сидел мой дед. За два пустых мешка, вынесенных из колхоза. На момент моей службы, он был еще жив, а я даже не знал его истории.
А он отбывал срок в Игарке, совсем рядом. Там даже есть аэропорт.
